набрать надо. Там, подальше, помнится, родник был. Долго на берегу оставаться нельзя, мне тогда старшаки говорили. Потом надо будет на этот берег перебраться.
Вернувшись обратно, поставили котелки на уже разожжённый костёр. Сабиров притих, над ним натянули полог, чтобы не пекло солнце. Рафа лежал молча, он приучал себя к мысли, что ногу придётся отрезать. Не сегодня, так через несколько дней. Надо решаться, пока не загнила совсем.
— Вот мужики, смотрите, только умоляю, тихо, тихо, — послышался громкий шёпот Окуня. — Вот, значит, что тут живёт. Это и есть хозяин озера.
Все приникли к биноклям, кроме Колуна. Тот от любопытства приоткрыл рот, но молчал.
На берег, там, где недавно бродили стрелок с охотником, выползло чудище. Похожее на огромную выдру, с длинными передними лапами, покрытое тёмной мокрой шерстью. Оно обернулось вокруг обо, полежало не двигаясь, потом нырнуло в кусты, послышался треск ломаемых веток.
Оттуда чудище, у которого стрелки заметили отсутствие задних лап, вылезло, держа в пасти охапку каких-то растений. Размахивая плоским хвостом, местный житель легко, совсем без шума и брызг вернулось в озеро. Только заколыхались на мелкой пологой волне цветы лотоса.
— Сейчас подождём полчасика, оно заснёт, и пойдём цветок искать, — повеселевший Окунь отложил бинокль.
— Я лотос приметил, — Юсеф глянул на него. — Ты про него говоришь?
— Нет, — охотник помотал головой. — Оно такое, приметное. На стебельках ровно по три листика. Не спутать. Но тоже в воде растёт.
Попив чайку, стрелки решили перебраться на левый берег речки, вытекавшей из горного озера в северную сторону. Лагерь они устроили возле повалившейся избушки, метрах в шестидесяти от обо. Охотник посоветовал не шляться возле него, не злить хозяина озера.
— Так-то он добродушный, — Окунь окончил натягивать полог над охапками нарубленных еловых веток, на которые сверху бросили спальники. — Но не любит навязчивых. Может откусить что-нибудь, или утащить в воду и всё. Смотрите, парни, лось.
Непуганый никем сохатый пришёл к озеру на водопой. Гоша метким выстрелом из винтореза обеспечил группу мясом. Юсеф взялся разделать добычу, а Окунь ушёл искать волшебный цветок.
Вернулся он не скоро, но довольный. В одной руке тащил найденный в одном из разваленных временем домов здоровенный котёл с проволочной дужкой, в другой свою куртку, набитую чем-то влажным. Вода капала с неё.
— Вот он, трёхлистник этот, — Окунь бросил ношу возле костра. — Сейчас примочки сделаем, должно помочь.
Морщась от боли в ноге, первым к сырой куртке подполз Рафа. Волшебное растение не очень впечатлило его. Стебелёк, на верхушке гроздь белых соцветий, на кончике они светло-фиолетовые. Рафа понюхал, слабенький аромат его не ободрил.
— Его, что, есть надо? — он недоверчиво посмотрел на Окуня. — Где тут полезное место?
Охотник замахал на него руками.
— Что ты! Что ты! — белые соцветия полетели в сторону. — Вот они, трилистники!
Раненый Колун закусил губу от боли — потревоженное бедро выстрелило болью так, что колено загудело.
Тем временем Окунь принялся обрывать листья, которые и в самом деле росли странно. Стрелку с цветком окружали стебельки, каждый из которых оканчивался тремя мясистыми продолговатыми тёмно-зелёными листочками. Вот их охотник и намял сильными ладонями.
— Снимай штаны и повязку, — скомандовал он, держа зелёную кашицу в горсти.
Наблюдавшие за ними Олежка и Саня помогли Рафе стащить пропитанную кровью жёсткую брючину до колена, аккуратно отодрали бинт. От ранки пахнуло неприятным гнилостным запахом. Прощай, нога, подумалось Рафе. Окунь тихонько разложил намятые листья на потемневшее по краям пулевое отверстие.
— Вот, держи над ранкой еловую лапу, — охотник сунул её Колуну. Уловив его недоумённый взгляд, пояснил: — От солнца закрывай. Менять надо примочку каждый час. А из цветков мы чаёк запарим. Глистов выводит хорошо! Ха-ха! И вообще полезно.
Рафа лежал, чувствуя, как нарастает нытье в ране. Мышцы бедра свело лёгкой судорогой, нога дёрнулась. Прохлада от влажных листьев, казалось, потихоньку забирается внутрь. Может, и правда, нога выздоровеет, подумалось Рафе сквозь накатывающуюся дрёму. Рука расслабилась, колючая ветка упала на траву, слегка кольнув иголками воспалённое бедро, но раненый этого не почувствовал. Он заснул.
Остальные возились с Сабировым. Грудь промыли кипячёной водой, морщась при этом от сильного запаха гниения, густо уложили на входное и выходное отверстия намятых листьев и оставили его лежать под пологом.
Прикрыв ногу Рафы упавшей было еловой лапой, стрелки сели отдохнуть. Разлили по кружкам заваренный настой из белых соцветий, глянули на молчавших раненых. Те спали. Командир лежал спокойно, не стонал. Колун даже улыбался.
— Мясо надо в воду убрать, — Юсеф глянул на место разделки лося. — На такой жаре протухнет быстро.
— Это надо к сопкам на той стороне идти, — Окунь махнул рукой на противоположный берег. — Ты внимания не обратил, что вода в озере тёплая? Здесь горячие ключи бьют. А там ручьи стекают, они холодные. Сейчас чаю попьём, котёл отчищу, что нашёл, мясо сварим. Мужикам, как проснутся, бульончику надо попить.
— Э-э-э-э, — просипел Гоша, глядя ему за спину. — Не дёргайся.
Все медленно посмотрели, отчего бесстрашный снайпер побледнел. Им тоже стало не по себе. Метрах в двух от них, поднявшись на лапы, внимательно разглядывало лагерь давнишнее чудище. Оно ловко подползло к Сабирову, понюхало его и повело башкой к напрягшимся стрелкам.
— Чего? — спросил напряжённым горлом Гоша и зашёлся в кашле. Его крепко обхватил Юсеф и прижал к себе. Тот потихоньку успокоился. Чудище нюхнуло собранные Окунем растения и быстро поползло к речке. Когда оно нырнуло в воду, все как-то сразу расслабились.
— Это? — не договорив, Гошу вновь пробил кашель.
— Ну, вроде нормально, — растерянно проговорил Окунь, глядя на речку, где скрылся хозяин озера. — Вроде не гонит нас.
— А вот он снова! — вскочил на ноги Олежка Синий Глаз. — Смотрите! Вот он!
Чудище вынырнуло возле обо, как-то помотало башкой над землёй. Потом глянуло в сторону стрелков и снова нырнуло в воду. Охотник, забыв оставить кружку, так прямо с ней в руке, подбежал
